Число, грамматическая категория, выражающая количеств. характеристики предметов или лиц. Ч. свойственно существительным и личным местоимениям, остальные лексико-грамматич. разряды слов имеют синтаксич. категорию Ч. (формы Ч. согласуются с формой существительного и личного местоимения). В башкирском языке, как и в др. тюркских языках, Ч. объединяет формы мн. и ед. чисел. Форма ед. ч. не имеет спец. грамматич. показателя, не выражается морфологич. средствами, значение единичности определяется в контексте. Слово, не оформленное аффиксом множественности, не обязательно является формой ед. ч., напр., «китап» (книга), исходя из контекста, может означать «одна книга» и употребляться в значении «много книг»: «Ильяс китап уҡып ултыра» (Ильяс читает книгу), «Өҫтәл өҫтө китап, дәфтәр менән тулған» (Стол завален книгами, тетрадями). В качестве лексич. средства, указывающего на единичность, можно выделить слово «бер» (один): «Һәр өйҙә тиерлек бер һуғыш ветераны йәшәй» [Почти в каждом доме живёт (один) ветеран войны]. В данном случае нужно учесть его многофункциональность: показатель ед. ч.; выступает в качестве количественного числительного; воспринимается как показатель неопределённости. Форма мн. ч. указывает на то, что предметы, лица представлены в кол-ве более одного. В баш. яз. выделяют разновидности мн. ч.: индивид. множество означает совокупность однородных предметов (лиц), объединённых по одному признаку, напр., «уҡыусылар» (ученики), «сәскәләр» (цветы); коллективное — объединение в одну группу неоднородных по признаку лиц, напр., «Азаматтар» [Азамат и его (друзья, семья и т.п.)], «Гүзәлдәр» [Гузель и её (...)]. Значение мн. ч. передаётся морфемным, лексич. и синтаксич. способами. Осн. показателем мн. ч. выступает аффикс -лар, к-рый выражает неопредел. множество: «балалар» (дети), «ҡыҙҙар» (девушки). При лексич. способе выражения мн. ч. в значении слова присутствует идея множественности, особенно у сущ. со значениями абстрактности, собирательности: «бала-саға» (детвора), «он» (мука), «ҡом» (песок); при синтаксич. — употребляются количественные, приблизит., разделит. числительные: «биш уҡыусы» (пять учеников), «ун—ун биш егет» (десять —пятнадцать парней), «дүртәр студент» (по четыре студента); наречия меры и степени: «күп халыҡ» (множество людей), «байтаҡ тәжрибә» (достаточный опыт); неопредел. местоимения: «күпме машина» (сколько машин), «нисәмә яҙмыш» (сколько судеб). В баш. яз., как и в др. тюрк. языках, нет сущ., к-рые употребляются только во мн. числе. Не образуются с помощью аффикса множественности абстрактные сущ. с аффиксом -сылыҡ, напр., «малсылыҡ» (животноводство), «йәшелсәселек» (овощеводство), «аҙсылыҡ» (меньшинство); сущ., обозначающие ступени развития об-ва, напр., «социализм», «капитализм», «коммунизм» и др.; разл. материалы, объекты, жидкости, металлы. При присоединении аффиксов множества к сущ. этих категорий появляются модальные значения: а) неск. сортов, видов продукта или в-ва: «һуттар» (разные соки), «иттәр» (виды мяса), «игендәр» (сорта зерна); б) обилия ч.-л.: «бурандар» (вьюги), «ямғырҙар» (дожди); в) протяжённости в пространстве: «саҡрымдар» (вёрсты), «километрҙар» (километры); г) сырья, из к-рого изготовлено изделие: «алтындар» (золотые изделия), «көмөштәр» (серебряные), «тиреләр» (кожаные изделия) и др.
